Но я вместо этого просто расскажу одну историю.
Осенью 2002 года я была в оздоровительном лагере в Подмосковье. Ну то есть это считалось, что мы там оздоравливаемся, а на самом деле какое там оздоровление в возрасте, когда гормоны текут из ушей и носа. Мы всячески изощренно сводили друг с другом счеты, рвали в клочья шекспировские страсти и травили отщепенцев. Извините, увлеклась.
Такая вышла незадача, что отщепенцами были именно мы с подругой, и потому наши дни занимало решение увлекательной задачи «бить или бежать». Ох уж эти тринадцать лет, милые юные годы.
Играли мы, играли в гормональные казаки-разбойники, а 20 сентября в Кармадонском ущелье сошла лавина. На следующий день все СМИ об этом трубили. Тем же вечером в нашей палате собрался весь отряд. Видите ли, у нас было радио.
Все сидели, загадочным образом уместившись на четырех койках, и молчали, слушая новости. Никто никого не задирал, никто вообще никого не трогал. Лица собравшихся были вытянуты и растеряны.
– Как вы думаете, его же еще найдут? – спросила девочка Оля, и вопрос повис в воздухе.
Назавтра опять была беготня и суета, драки и прочие прелести лагерной жизни. Но для нашего поколения, пожалуй, был только один человек, ради которого двадцать эмоционально неустойчивых человек могли собраться вместе и устроить минуту молчания.
Сергей Бодров.
1971-2002.