В последние годы нечувствительно (нет) начала происходить подмена понятий.
Чем заканчивалась повесть «А зори здесь тихие»? И экранизация Станислава Ростоцкого тоже? Экскурсом в современность. В мирную жизнь, где сын Риты смог вырасти, по местам боев проходят туристические тропы, а зори действительно тихие. То есть нам ненавязчиво показали, ради чего боролись и погибли девочки и остался калекой Васков.
Чем заканчивается последняя экранизация? А ничем. Васков пришел в себя и под эпичную музыку принимает пополнение – пять новых девочек. И хотя финал вроде бы должен звучать героически, но девочки почему-то выглядят жалко, будто их пригнали на убой, а войне не будет конца.
Вообще мостик в современность – прием, типичный для кино 70-х годов, когда раздались первые тревожные звоночки в плане отношения потомков к войне. «Белорусский вокзал» вообще целиком посвящен этой теме. Какова была цель и каков исход войны – перестало казаться само собой разумеющимся. И кинематограф почувствовал необходимость напомнить об этом, найти новые выразительные средства для освещения военной темы.
Конечно же, сейчас никакой такой роли массовая культура на себя не возлагает. Напротив, память о победе в великой Отечественной потихонечку передвигают из области подвига в разряд скорбных дат. Помните старый формат минуты молчания? «Светом благодарной памяти, светом любви нашей, светом скорби нашей пусть озарятся имена павших…» и т.д. Игорь Кириллов читал, напоминаю, следующее: «Вспомним о деревнях, сожженных дотла, о поселках, стертых с лица земли, вспомним о сотнях городов разрушенных, но непокоренных, каждую улицу вспомним, каждый дом. Солдат Великой Отечественной, ты насмерть стоял под Москвой и Сталинградом, вез хлеб в блокадный Ленинград, горел в танке под Прохоровкой. Погибая, ты спасал миллионы жизней, и, потерявший родных и близких в сталинских лагерях, принес свободу узникам Освенцима, Бухенвальда, Дахау. Ты не вторгался в чужие пределы, не искал славы, ты защищал Отчизну, защищал свою семью. Вспомним всех, кто положил свою жизнь на алтарь Победы. Поклонимся им низко.»
С 2014 года читают другой текст – чувствительные строки из «Реквиема» Рождественского «ой зачем с войны безрадостной, сын, не возвращаешься». Никто не вспоминает о деревнях, сожженных дотла, свободе, принесенной узникам Бухенвальда, вообще о подвиге и его цели. В итоге всей этой кампании герои вдруг начинают изображаться жертвами. Из любого утюга нам рассказывают об «ошибках командования», и это делают уже не только диванные стратеги, которые давно Жукова с Рокоссовским за пояс заткнули и на словах выиграли войну за пару месяцев, а вполне солидные СМИ. Особо рьяные уже обкатали клише «вопреки бездарному командованию» и угодливо вставляют его в тексты про наших, пардон, прадедушек, словно они были каким-то живым стадом, которое тупо гнали на врага. А как серьезно, вдумчиво поговорить о роли этой победы в мировой политике, в формировании отношения мирового сообщества к фашизму и нацизму, в их дискредитации, – сразу в масс-медиа молчок. Только стыдливая оговорка о величии победы, не очень рьяно, так, ложечка пафоса на ведро воды. Далеко не каждый телеканал и интернет-портал торопится поведать об успехах полководцев. Не особо горят желанием рассказать и о том, каким, по оценкам историков, мог бы стать мир, если бы тогда, в 1945 Германия не подписала Акт о безоговорочной капитуляции… «Такое ощущение, – как сыронизировал бы учитель Мельников, – что в истории орудовала компания двоечников». Кино тянется следом и услужливо показывает вывороченные кишки, ужас войны и военного быта без напоминаний: ради чего? Подвиг низведен до своей материальной, грязной стороны: крови, пота и дерьма. Меж тем, выросло уже не одно поколение, которому надо знать именно ради чего. Которому больших усилий стоит понять: а зачем эти люди слушались грубых командиров, лежали на холодной земле, умирали кишками наружу и вообще терпели всяческие неудобства.
Нет, это не потому что эти молодые люди идиоты. Потому что их этому не учат. И никто не объясняет пылкому мальчику-индивидуалисту, что вот он сидит в удобном кафе с ноутбуком и пьет капуччино именно потому, что прапрадед его вот так нелепо, грязно, некрасиво умирал где-нибудь под Москвой. Что умирая, он и другие, подобные ему, дали возможность нескольким поколениям этой страны прожить относительно – хотя бы относительно! – спокойно, без глобальных войн, потихоньку поднять промышленность, начать ценить всякие приятные мелочи жизни, получить возможность худо-бедно, а потом все смелее обустраивать мещанский уют, как следует привыкнуть к мирной жизни, которая для мальчика естественна как воздух, которым он дышит, и так же малозаметна. Наконец, что каждый из умерших был не частью стада, а индивидуальностью не хуже, а то и поярче самого мальчика, и именно поэтому в нужный момент смог пожертвовать собой без трусливого взвешивания уместности жертвы.
Поэтому я – и я знаю, что мое мнение заглохнет где-то на уровне этой ЖЖшки, но скажу все-таки – так вот, я за то, чтобы вернулась прежняя минута молчания. Чтобы память о Победе не уходила в красивые слова, а оставалась живой. И чтобы больше режиссеров стремилось подняться над бытом и осмыслить значение подвига, а не только размахивать перед камерой окровавленными портянками.