О принцессе Грезе. О ее несуществующей экранизации.
Когда-то нашумевшая вплоть до производства сладостей и духов под названием "Принцесса Греза", пьеса Эдмона Ростана оказалась полузабытой. На русский она переводилась лишь однажды. Ее почти не ставят в театрах, ее не экранизируют. На ее сюжет, как ни странно, не написано оперы. Живописцы обходят стороной эту странную легенду. До недавнего времени она и мне казалась жутко манерной, почти декадентской пьесой про надуманно духовные радости, сродни изысканным и неживым картинам некоторых прерафаэлитов.
А сейчас я вдруг вернулась к ней. Перечитала. Задумалась.
Во-первых, не такая она и неживая. Кроме финального выбора героини, все душевные движения героев вполне объяснимы.
Во-вторых... но если кто-то забыл или не в курсе - я напомню сюжет.
В средневековом Триполисе живет и даже отчасти царствует прекрасная Мелисента. Трубадуры рассказывают о ее красоте и уме, паломники - о доброте и одухотворенности. Песни и рассказы о ней доходят до французского поэта Жоффруа Рюделя, и тот влюбляется в Мелисенту, никогда не видев ее. Он посвящает ей удивительные песни и баллады. Мелисента, изнывающая от одиночества в своем триполийском дворце, узнает от паломников о принце, слышит его песни и испытывает душевное томление, которое считает любовью. Их виртуальный роман стремительно развивается, и принц, наконец, решается собрать экспедицию, отплыть от берегов Прованса в Триполис и увидеть возлюбленную. Но это присказка, а сказка начинается с того, что в пути Рюдель занемог и начал умирать от лихорадки. Когда корабль достиг желанного берега, принц был уже так плох, что отправил к Мелисенте лучшего друга Бертрана. Рюдель был не глуп и понимал, что принцесса, возможно, не захочет увидеться с совершенно незнакомым мужчиной, поэтому на Бертрана возлагалась дипломатическая миссия: убедить Мелисенту в любви и достоинствах Жоффруа и уговорить явиться к нему на корабль. В случае внезапной смерти Рюделя моряки обязались поднять на галере черный траурный парус. Дальнейшее предсказуемо. Бертран немного перестарался в своем дипломатическом рвении. Мелисента, никогда не видевшая вблизи молодых красивых мужчин, влюбилась в него и попыталась соблазнить. Разумеется, она понимала, что тем самым предает свою непорочную мечту, но страсть к Бертрану оказалась сильнее обязательств по отношению к незнакомому парню, к тому же умирающему в горячке. Бертран против воли поддался ее чарам. И вот буквально в кульминационный момент оба слышат с пристани крики про черный парус, взвившийся над морем. Потрясенный Бертран ведет себя опять же предсказуемо: называет Мелисенту низкой соблазнительницей, а себя – подлецом, который друга «на бабу променял». Мелисента не меньше потрясена его поведением: она думала, у них – любовь, а в результате ради непонятно чего предала и Рюделя, и свои идеалы. В последний момент выясняется, что «черный парус» был ошибкой, а значит, поэт еще жив. Мелисента, сопровождаемая Бертраном, тут же спешит к нему. Счастливый Рюдель умирает у нее на руках, после чего принцесса отвергает дальнейшие поползновения Бертрана и уходит в монастырь. Тут и сказке конец.
Ну и вот, понимаете, меня раздражало финальное самопожертвование принцессы. Мне виделось в нем нечто неестественное - какое-то самолюбование. Причем умом я понимала: нехорошо бы было, если б она, схоронив Рюделя, бросилась в объятия другого, особенно Бертрана, который, надо сказать, вообще довольно противен. А все-таки чувствовала: нет, все равно как-то надуманно. Ну, год проживет, упиваясь чистотой собственной совести, ну, два. А потом – сплошная тоска! Молодая же, красивая женщина, а ударилась в бегство от реальности. Да и Рюдель – вот так подкузьмил своей смертью! Теплее одеваться, что ли, надо было, раз к барышне собрался. Короче, не по-людски как-то вышло. Мой скепсис тормозил только тот факт, что Ростан был романтиком совершенно искренним, романтиком до мозга костей, и не изменял себе, даже высмеивая юнцов в розовых очках. Значит, что-то серьезное он вкладывал в эту претенциозную пьесу?
В общем, мне не хватало для понимания «Принцессы Грезы» только одного.
Допущения, что Мелисента за единственный час, проведенный вместе, в самом деле полюбила Рюделя. Возможно, не совсем той любовью, которой готова была воспылать к Бертрану, а какой-то иной, которую испытывал мало кто из нас, грешных, но значит ли это, что ее не существует? Краткое знакомство с Рюделем открыло ей новые душевные высоты. Стал ли он для нее мужчиной или братом - дальнейшая ее жизнь будет освещена (и освящена) этой встречей. Ростан в мельчайших деталях передает зарождение в сердце Мелисенты нового чувства. Когда умирающий поэт улыбается ей, она, пораженная, восклицает:
Подумать, что могла улыбки этой
Я не увидеть! *
И в этом свете самоотречение Мелисенты не мучительно. Ее уход в монастырь – это не эскапизм мистика или инфантильной девочки, а уход от пошлости к некоей более высокой цели, к совершенствованию души, – то есть поступок вполне сложившегося человека. И Мелисента не бежит от реальности – просто она увидела в ней такую сторону, которой не могла разглядеть прежде. Не могла, но силилась прозреть ее - недаром после любовной сцены с Бертраном принцесса говорит:
В твоих объятьях не забылась я
И двойственность все ту же ощущала.
Увы! Когда же вечно беспокойной,
Моей тревожной страннице душе
Наступит светлый миг успокоенья?
Можно ли было изобразить это в живописи? Конечно. Панно Врубеля, монументальное, но чисто декоративное, меня не устраивает. "Принцесса Греза" - скорее тема для прерафаэлитов, но не всяких, а для представителей прерафаэлитского авангарда. Особенно был бы хорош здесь Россетти с его вечной борьбой чувственного и духовного. Его Мелисента могла бы выглядеть так.
Или так.
А такою была бы Мелисента Миллеса.
А в кинематографе этот сюжет - в моем его понимании - могли бы воплотить только советские мастера. Западное кино для этого слишком приземленно. Восточное – слишком жестко. В финале Мелисента уходила бы, как уходят под музыку Крылатова и Рыбникова герои позднесоветских сказок, – в прекрасное никуда, в страну, куда нам доступа нет, а потому на душе сладко щемит.
А какой мог бы быть у нас Рюдель! Рюдель, который так заразил простых и грубых матросов своими рассказами, что они приехали в Триполис поголовно влюбленные в Мелисенту. Обаятельный, мудрый, трагичный. Возможно, его играл бы молодой Дворжецкий.
Или – дерзну – Андрей Миронов. Почему Рюдель обязательно должен быть юношей?
И была бы в фильме прекрасная Мелисента, и мужественный Бертран. И берег моря, и небо над ним, и пронзительная, прозрачная музыка - безмолвная песня души Рюделя. Жаль, что этого фильма уже не будет. Сейчас об этом не умеют снимать.
---
* Перевод Т.Щепкиной-Куперник
UPD к посту: и только спустя 6(!) лет я узнала про этот спектакль! https://bely-den.livejournal.com/209765.html