В этом году, поддавшись порыву, пересмотрела целых три версии этого балета. Запись 1978 года (Большой театр, пост.Григоровича, солируют Максимова и Васильев), британская телеверсия 1968 года - в постановке Нуриева - и детский фильм-балет производства США 1993 года.
Сначала хотелось написать про каждую небольшой отдельный пост. Но нет - первые две я все же объединю в один очерк. Показалось любопытным их сопоставить.
Нуриевская постановка очень красива. В плане сценографии она, пожалуй, «забивает» нашу классическую версию. Ампирные костюмы и интерьеры, яркие краски и очень много «придумок»: гигантские мыши, совершенно как живые, разрываемая детьми на части только что танцевавшая кукла, проплывающие по кружевным волнам на лодке Клара и Щелкунчик и т.д.
Кроме того, спектакль многолюден, благодаря чему массовые сцены смотрятся очень эффектно, настоящие дети в роли детей и некоторых кукол (в частности, заколдованного Щелкунчика) радуют глаз... И всё же в этой постановке есть два недостатка – на мой вкус. Прежде всего, Принц у Нуриева грубоват. Зачем-то на въезде в Волшебную страну заставляет Клару проходить через странное испытание, а то и злой розыгрыш. Довольно сухо «кидает» ее в поддержки. Во-вторых - на мой любительский глаз сама по себе хореография у Нуриева не столь интересна, как у Григоровича. Кроме того, в некоторых сценах кажется, что Нуриева слегка подводит вкус – например, нудноватую сцену гроссфатера постановщик «вытягивает» комическим дуэтом старика и старушки, не слишком разнообразные ужимки которых быстро приедаются, а арабский танец перегружен надуманными, как мне показалось, деталями.
Почему мне захотелось тут же написать и о спектакле в Большом?.. Знаете, если смотреть две эти постановки друг за другом, вспоминается слышанная в одном интервью история. Во время тех европейских гастролей Большого театра, когда звезды нашего балета добились встречи с Нуриевым, Васильев и Нуриев начали обсуждать, кто сколько спектаклей танцует в неделю. И у Васильева, если мне не изменяет память, получилось максимум 2-3, а у его коллеги, ставшего европейцем, - какое-то астрономическое число. "Как у тебя получается?!" - спросил Васильев, а Нуриев снисходительно улыбнулся и дружески посоветовал: "Так ты не выкладывайся на каждом-то спектакле". Целее, мол, будешь...
Так вот. Два "Щелкунчика" идеально иллюстрируют всю разницу этих двух позиций.
Для Нуриева-танцовщика это проходной спектакль. В партии Принца он техничен, аккуратен и холоден. По отношению к Кларе (Мерль Парк) - галантен, не более того.
Васильев и Максимова танцуют так, словно они последний раз на сцене. Сказка Нуриева - о красивом сне девочки Клары, ставшем наградой за ее доброту. А спектакль Григоровича - о любви и преображении через любовь. Преображается Щелкунчик, и в лучах его рыцарственной заботы и восхищения расцветает, становясь принцессой, Маша.
И каждый раз в финале перед нами - чудо преображения девочки в девушку.
Григорович любит смелые и эффектные поддержки. Он очень по-русски, не боясь "перебрать", расставляет эмоциональные акценты, благодаря чему гран па-де-де во втором акте производит колоссальное впечатление. Он наделяет каждого персонажа емкой и яркой хореографической характеристикой. В дивертисменте ни на миг не забываешь, что танцы исполняются куклами: китайцы и пастушки - явно фарфоровые, трепак исполняется мягкими, чуть развинченными,"тряпичными" движениями, в танце кофе перед нами индийские статуэтки на шарнирах. Как всегда в то время, Григорович максимально уходит от пантомимы. За его "Щелкунчиком" интересно следить, несмотря на сравнительно аскетичную сценографию.
Хотя, возможно, дети больше потянутся к яркому затейливому спектаклю Нуриева и только с возрастом оценят филигранную прелесть постановки Григоровича.
P.S. ...А еще я - я лично - люблю этот спектакль за то, что Екатерина Максимова и Владимир Васильев сделали его гимном верности и преодолению.
Всего два года прошло с возвращения Максимовой на сцену после тяжелой болезни. Возвращения, которое произошло благодаря ее мужеству и упорству и его заботе и любви.
Бывает и такое. Когда им на поклоне бросают цветы, и он, стоя на коленях, собирает их и вкладывает ей в руки, это нечто большее, чем просто следование образу и красивый жест. И когда им выносят огромные букеты, и он немедленно подходит к ней, и отдает ей свой, и она стоит, такая маленькая, хрупкая, вся в охапках своих и его цветов...
...тогда еще больше понимаешь, почему они танцуют так.
